Последний негодник - Страница 40

Сьюзен подсунула большую голову под ладонь хозяйки и задушевно и преданно на нее поглядывала.

– Сьюзен, ты загадка, – произнесла Лидия, лаская собаку. – Последний раз, когда ты его видела, тебе он не понравился.

– Возможно, она почувствовала, что он творил добрые деяния сегодня пополудни.

Лидия подняла голову и встретилась взглядом с девушкой.

– Трент рассказал тебе о том, что случилось? А ему довелось объяснить, что он делал на Сохо-сквер, а не в Эйнсвуд Хаузе, поправляясь после своих геракловых подвигов?

– Когда он увидел вас, то в его мозги заявился Карл Второй, так он сказал мне. Король обеспокоил его настолько, что он вышел из кареты, не доехав несколько улиц, и прошелся пешком до площади, чтобы взглянуть на статую.

На Сохо-сквер на прискорбно заброшенном клочке растительности стояла потрескавшаяся статуя Карла II.

После своей первой случайной встречи с Трентом Тамсин уже докладывала Лидии, что тот связывает Лидию с монархом эпохи Реставрации. Для Лидии это не имело смысла, да она его и не искала. Она была осведомлена, что шурин лорда Дейна не славился особой сообразительностью.

– Кстати о геркулесовых подвигах, – произнесла Тамсин, – я полагаю, вы испытали потрясение на Эксетер-стрит. Вы думаете, герцог Эйнсвуд меняется, или это было мимолетное помутнение рассудка?

Прежде, чем Лидия смогла ответить, в дверях появилась Милли:

– Мистер Пурвис здесь, мисс. У него для вас послание. Говорит, что срочное.

Этим же вечером в девять часов Лидия вошла в небольшую сплошь задрапированную комнату на Ковент-Гарден Пьяцца. Впустившая ее девушка быстро шмыгнула в противоположную занавешенную дверь. Мгновением позже вошла вызвавшая Лидию женщина.

Она была почти такой же высокой, как Лидия, но более широкой в кости. Голову ее венчал большой тюрбан. Лицо под ним щедро размалевано. Несмотря на краску и тусклый свет, Лидия различила на этом лице явные признаки изумления.

– Любопытный выбор костюма, – произнесла мадам Ифрита.

– Лучшее, что я смогла найти на скорую руку, – пояснила Лидия.

Пожилая женщина жестом пригласила Лидию присесть на стул за маленький столик около занавешенной двери.

Мадам Ифрита была гадалкой и одной из самых надежных осведомительниц Лидии. Обычно женщины назначали встречи в разумном отдалении от Лондона, потому что мадам быстро осталась бы не у дел, заподозри ее клиенты, что она делится кое-какими их секретами с журналисткой.

Поскольку был необходим маскарад, а времени переодеваться в мужской костюм не оставалось, Лидия отправилась с Тамсин в лавку подержанных вещей на Грик-стрит. Там они в спешке подобрали сомнительного вида «цыганский» костюм, который сейчас и был на Лидии.

По мнению Лидии сие одеяние пристало скорее шлюхе, чем цыганке. Хотя на ней было надето полдюжины нижних юбок разнообразных расцветок, она с трудом чувствовала себя прилично одетой. Поскольку никто из предыдущих владелиц не был похож на амазонку, подобно ей, подолы порядочно не доставали до лодыжек, выставляя их на обозрение каждого праздного гуляки в Лондоне. Но времени на то, чтобы как-то исправить положение, у Лидии не нашлось.

Те же самые трудности возникли с подбором одежды применительно к корсажу. Окончательно решено было остановиться на алом лифе, тесном, как жгут – это было лучшее, что нашлось, в противном случае грудь Лидии вываливалась бы из какого-нибудь непристойно низкого декольте. К счастью, вечер был достаточно прохладным, поэтому понадобилась шаль.

Не имея склонности рискнуть примерить подержанный парик, затасканный до того, что, должно быть, его заселили несколько форм жизней из мира насекомых, Лидия соорудила из разноцветных шарфов тюрбан. Туго завязав под него волосы и искусно задрапировавшись концами шарфов, ей не только удалось скрыть предательские белокурые пряди, но и замаскировать черты лица.

Мнимую «цыганку» не беспокоило, что кто-нибудь заметит цвет ее глаз, поскольку, во-первых, она собиралась выйти по темноте, а, во-вторых, вовсе не намеревалась позволить кому угодно подойти настолько близко, чтобы заметить, что они голубые.

Обилие румян, пудры и дешевых драгоценностей довершали кричащий костюм.

– Я думаю, что сойду за одну из ваших цыганских родственниц, – пояснила Лидия.

Мадам уселась в кресло напротив.

– Умно, – заметила она. – Я знала, что вы что-нибудь да придумаете. Примите сожаления, что спешно вызвала вас, но сведения доставили лишь сегодня днем, и, возможно, у вас очень мало времени, чтобы действовать сообразно с ними, если верить моему хрустальному шару, – подмигнув, добавила гадалка.

Способности мадам Ифриты к прорицаниям могли ошеломить легковерных зрителей. Но не производили подобного впечатления на Лидию, которая знала, что предсказатели действуют тем же способом, что и она сама, с поддержкой регулярной армии осведомителей, частью из них невольных.

Лидия так же знала, что сведения стоят дорого. Она достала пять соверенов и выложила их в ряд на столе. Потом подтолкнула один к Ифрите.

– Сегодня ко мне приходила девушка, привезенная Корали с собой из Парижа, – начала гадалка. – Аннет хочет вернуться во Францию, но боится. На то есть веские причины, как вы, возможно, знаете. Одну из беглянок Корали выловили в реке десять дней назад с порезанным на кусочки лицом и следами удушения на горле. Я поведала Аннет эту историю и еще несколько вещей, которые, как она думает, никто не знает. Потом посмотрела в волшебный шар и сказала ей, что вижу Корали, и на ней лежит проклятие. Кровь капает из ее ушей, капли опоясывают горло и запястье.