Последний негодник - Страница 94

– Конечно, ваша светлость. Будьте так добры, пройдите сюда.

И препроводил Вира в отдельную комнату.

Десять минут спустя туда вторглась Сьюзен и мешком свалилась у ног Вира.

А через два часа, когда у него уже онемели пальцы на ногах, герцог покинул магазин с небольшим свертком в кармане жилета.

Вир не заметил некую особу, отпрянувшую от витрины магазина и юркнувшую в переулок. И не знал, на кого зарычала Сьюзен, или же она просто рычала на всех подряд, потому что опять сердилась, что ее потревожили и заставили идти, после того как она, наконец, с такими удобствами устроилась.

Ему было невдомек, что из-за угла в переулке выглядывала Корали Бриз и таращилась ему вслед еще долго после того, как он скрылся из виду. И поэтому не мог подозревать о смертоносном бешенстве, клубившемся в ее груди, лишь стоило ей представить сверкающие безделушки, купленные им, и что она сделает с той, для которой они были куплены.

Вечер только вступал в свои права, когда Лидия нашла некую шкатулку.

К тому времени Лидия уже знала, что Эйнсвуд ушел и забрал с собой собаку. Милли, вышедшая в сад, чтобы попытаться уговорить Сьюзен поесть – та снова пребывала в дурном настроении – увидела, как Эйнсвуд вышел в садовые ворота, держа в руках поводок, и отправился куда-то в сопровождении мастиффихи.

Для обеда Лидия выбрала хозяйскую спальню, поскольку это была единственная часть дома, покрытая не столь толстым слоем грязи и не подвергшаяся атаке. Еду принесла Бесс. И именно Бесс сообщила весть, что его светлость вылез через окно спальни.

– А мистер Джейнз куда как раздосадован, мисс – то есть ваша светлость – учитывая, что на хозяине был новый сюртук, только что от портного. – Поймав хмурый взгляд Лидии девица торопливо добавила. – Только он сказал мне это наедине, не при всех, и сказал, что я могла бы упомянуть это вам, но больше ни одной душе, поскольку ему не свойственно сплетничать о хозяине, но вам-то не мешает знать, в случае, если его светлость вернется тем же путем и напугает вас среди ночи.

После того, как Бесс удалилась, Лидия подошла к окну. Тут нелегко карабкаться, и она удивлялась, где Эйнсвуд нашел опору для ног среди хорошо пригнанных кирпичей. Если шел дождь, когда муж уходил через окно, то он легко мог соскользнуть и сломать шею.

И тут ее внимание привлекла шкатулка, сверкающая черным лаком на фоне подоконника, выкрашенного в желтый цвет.

Лидия припомнила ту суету, которую поднял Эйнсвуд прошлой ночью вокруг содержимого своих карманов.

Она была журналисткой, и совать нос в чужие дела являлось ее обычным занятием.

К тому же она была женщиной.

И потому открыла шкатулку.

В ней лежали огрызок карандаша, черная пуговица, шпилька и обломок черного дерева.

Лидия резко захлопнула шкатулку, поспешно поставила на место, затем снова схватила ее и прижала к сердцу.

– О, Эйнсвуд, – прошептала она. – Грешный ты, грешный человек. Носишь памятные безделушки.

– Ты самая надоедливая женская особь из всех когда-либо живших на свете. Ну что здесь хорошего? – Вир наклонился к собаке. – Идет дождь, Сьюзен. Какого черта тебе приспичило лежать тут под дождем, когда можешь топать по огромному, теплому, сухому дому, опрокидывать лакеев и нагонять ужас на всех горничных? Там мама, ты же знаешь. Хочешь увидеть свою мамочку?

Ответом ему был продолжительный унылый собачий вздох.

Вир подобрал свертки, которые рассыпал, когда Сьюзен резко легла на землю, и пошагал в дом.

Лишь только он вошел внутрь, как проорал имя Джейнза.

– Проклятая собака не собирается входить, – сообщил герцог, когда в холле, наконец, неслышно, как привидение, возник камердинер.

Оставив Джейнза разбираться со Сьюзен, Вир взбежал по лестнице и отправился в спальню.

Он сбросил свертки на кровать. Стянул влажный сюртук. Повернулся, чтобы бросить его на кресло, и тут увидел свою жену, сидевшую на ковре перед камином, обхватив руками колени.

Сердце Вира забилось с утроенной силой.

Избегая ее взгляда и стараясь выровнять дыхание, он преклонил колени рядом с ней. Подбирая слова и глядя куда угодно, только не ей в лицо, он увидел шкатулку, которую сжимали ее запятнанные чернилами пальцы.

Нахмурившись, он долго таращился на вещицу. Потом вспомнил. Джейнз. Лаковая шкатулка.

– Что у тебя там, Гренвилл? – якобы беспечно спросил он. – Яд для несносных мужей?

– Сувениры на память.

– Никакие это не памятные сувениры, – решительно заявил Вир, прекрасно осознавая, что его ярко покрасневшее лицо с головой выдает ложь. – Мне нравится держать всякий хлам в карманах, потому что это бесит Джейнза. Ты упростила эту задачу, поскольку вечно оставляешь после себя какой-то мусор.

Лидия заулыбалась:

– Ты такой очаровательный, когда смущаешься.

– Я не смущен. Человек, который провел полдня, беседуя с собакой, выше смущения. – Он протянул руку. – Отдай это мне, Гренвилл. Тебе не полагается совать нос в личные вещи парня. Тебе должно быть самой стыдно. Ты ведь ни разу не видела, чтобы я исподтишка подсматривал за твоей спиной в следующую главу «Розы Фив», разве не так?

Вир скорее почувствовал, чем увидел, как шкатулка выпала у нее из рук, поскольку взгляд его впился в ее лицо. Он на мгновение поймал в глазах Лидии испуг, прежде чем она моргнула и отвела взгляд.

– Я же ведь не непроходимый тупица, – продолжил Вир. – Я видел кольцо леди Дейн, великолепный рубин, поразительно похожий на описание камня «Роза Фив». У меня и прежде возникали подозрения, кем на самом деле является мистер Сент-Беллаир – интересно, не так ли, как можно переставить буквы, чтобы составить «Баллистер»? – но кольцо все прояснило. Сегодня я обнаружил – тем же путем, что и ты, как я полагаю – откуда взялся рубин леди Дейн. Был ли он и в самом деле украден из гробницы какого-нибудь фараона, никто не может утверждать. Но ювелир-продавец приобрел его в Египте.