Последний негодник - Страница 82

Только двинулся он наяву не в том направлении, и как-то так вышло, что вся эта белая гора пенных кружев оказалась в его объятиях, и нежные губы коснулись его рта, и вокруг головы вдруг заплясали цветные огоньки.

В то же самое время Лидия испытывала непреодолимое искушение выбить у кузена искры из глаз. Он привел ее в сильное замешательство.

– Дейн может неделями читать лекцию на тему о своей семье, – говорила леди Дейн. Наполнив бокалы шампанским, они с Лидией уселись в креслах у камина.

– Он притворяется, что находит эту темой весьма скучной и вечно шутит по ее поводу, но это его любимый конек.

– Да мне никак нельзя избавиться от нее, – заявил Дейн. – У нас вереницы и вереницы книг, ящиков с документами. Баллистеры никогда бы не осмелились выбросить что-нибудь имеющее хоть маломальское историческое значение. Даже мой папаша не смог заставить себя совершенно искоренить существование вашей мамы из записей. Однако мы с Джесс не удосужились бы в них заглянуть, не разбуди наше любопытство Селлоуби. Он выделил вас в толпе на свадьбе и приметил сходство с моим отцом и его предками. Хотя Селлоуби написал нам уже после того, как ваша схватка с Эйнсвудом на Винегар-Ярде породила вокруг слухи. Все, что он услышал вкупе с то и дело мелькавшей Гренвилл из «Аргуса», склонило его заподозрить связь с Барристерами.

– Если бы вы только знали, какие усилия я предпринимала, чтобы избегать Селлоуби, – призналась Лидия. – И все напрасно. Клянусь, в нем, должно быть, есть доля ищейки.

– Боже, Гренвилл, так вот почему ты взбиралась на второй этаж жилища Хелены вместо того, чтобы войти через дверь, как все нормальные люди? – с легким скептицизмом произнес Эйнсвуд. – Ты рисковала своей шеей, чтобы всего лишь избежать Селлоуби?

– Я не хотела ворошить прошлое, – оправдывалась Лидия.

Выражение острой озабоченности на их лицах подсказало ей, что они ждут более подробных объяснений, но она не могла вынести дальнейших разговоров. Те, кто знал о тайном бегстве ее матери и его постыдных последствиях, умерли и похоронены. Энн Баллистер принадлежала к скромной младшей ветви семейного древа. В высшем свете в сущности их не знали. Ее грустная история началась и закончилась вне подмостков бомонда и без его пристального ока, где большая часть чувствительных пьес разыгрывалась более важными актерами – по большей части принцем Уэльским – и приковывала внимание света.

Лидия решительно хранила этот секрет, потому что не хотела, чтобы безрассудный поступок ее матери навязывался этому театру, а ее падение служило темой застольных бесед.

– Кое-что из этого выйдет наружу прямо сейчас, – заметил Эйнсвуд. – Я удивлен, что Селлоуби так долго держал язык за зубами. Мы не можем рассчитывать, что он заткнется навечно.

– Ему неизвестны подробности, – пояснил Дейн. – Гренвилл вряд ли можно считать известной фамилией. Достаточно сказать, что ее родители поссорились с семьей, и никто не знал, что с ними сталось, и до сих пор никто не имел ни малейшего понятия, что у них была дочь. Даже этих сведений больше, чем заслуживает этот свет.

– Мне хотелось бы кое-что прояснить, – обратилась леди Дейн к Лидии. – Мы все еще не поняли, как его светлости удалось сделать свое поразительное открытие.

– Это последовало сразу же после того, как он обнаружил мое родимое пятно, – сообщила Лидия.

Губы ее милости дрогнули. Она взглянула на Дейна, который неподвижно застыл.

– Это невозможно, – сказал он.

– А что я говорил, – подхватил Эйнсвуд. – Я не мог поверить своим глазам.

Мрачный взгляд Дейна метнулся от кузины к другу:

– Ты уверен?

– Да я бы узнал эту метку за милю, – заверил Эйнсвуд. – «Метка Баллистеров», говорил ты еще в школе – самое неопровержимое доказательство, что твоя мать не надула отца. И когда Чарити Грейвс начала приставать к тебе с этим сорванцом Домиником, именно я приехал, чтобы удостовериться, что он твой, а не мой. Метка была в том же месте, тот же маленький коричневый арбалет.

Он сердито взглянул на Дейна.

– Я понятия не имел, что моя кузина таскает эту метку, уверяю тебя, – оправдывался Дейн. – У меня создалось впечатление, что такое родимое пятно появляется только у мужчин в этой семье. – Он чуть улыбнулся. – Жаль, мой дорогой папаша не узнал этого. Символ принадлежности к Баллистерам, появившийся в семье на женщине – следствие союза между неизвестно кем и молодой женщиной, чьему вечному изгнанию из семьи он, без всякого сомнения, посодействовал. Да его бы удар хватил, лишь только он услышал бы – а я к своему удовольствию остался бы юным сиротой. – Дейн повернулся к герцогу. – Ну как, ты прекратил грызть удила из-за моей маленькой шутки? Или тебя повергает в ужас известие, что ты породнился со мной? Если не хочешь, чтобы Баллистер была твоей женой, мы будем счастливы ее забрать.

– Черта с два. – Эйнсвуд осушил бокал и поставил его. – Не затем я подвергся пяти неделям немыслимых в своем ужасе испытаний, чтобы только вернуть ее тебе, давно потерянному семейству. Что касается тебя, Гренвилл, – сварливо добавил он, – хотелось бы мне знать, почему это ты не предлагаешь расквасить его огромный нос. Он точно также сделал из тебя дурочку – совсем недавно ты ведь так расстроилась, что твоя крестьянская кровушка загрязнит мою. А тут принимаешь все весьма хладнокровно.

– Я могу вынести шутку, – произнесла Лидия. – Я ведь вышла за тебя замуж, верно? – Она отставила свой почти опустевший бокал и встала. – Мы не можем держать леди Дейн на ногах всю ночь. Будущим матерям требуется приемлемое количество сна.